Василий Валуев, Нижегородский лингвистический университет

Ресурс этничности в позиционировании региона в мире: Республика Татарстан

В рамках данной работы предлагается рассмотреть взаимодействие РТ с иностранными акторами и влияние отношений Татарстана и центра на развитие международных и внешнеэкономических связей. Многие регионы использовали при этом тот или иной ресурс. В стратегии и действиях руководства РТ наиболее ярко виден ресурс этничности. Именно сквозь призму его реализации будет анализироваться позиционирование Татарстана в мире.

ТЕРМИНОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫ

Позиционирование региона в мире

В последнее десятилетие XX века наблюдалась глобальная тенденция усиления присутствия субнациональных регионов на мировой арене. С окончанием Холодной войны в сфере безопасности произошло смещение акцента с «жестких» (военных) вызовов к «мягким» (невоенным). Вопросы «высокой политики» (достижение военного превосходства, заключение военно-политических соглашений) уступили место «низкой политике» (социально-экономическое благосостояние, развитие культуры). Таким образом, во внешней политике государств произошло увеличение значимости тех сфер, на принятие решений в которых субнациональные акторы оказывают важную роль. Более того, субнациональные регионы получили возможность самостоятельно развивать международные связи в экономической, социальной и культурной областях.

Данная глобальная тенденция выхода регионов на мировую арену нашла свое отражение и в рамках России. Более того, она была усилена процессом федерализации. Если ранее развитие регионов[1] определялось из центра, то с начала 1990-х гг. происходит децентрализация власти в стране. Регионы получили возможность самостоятельно развивать связи с иностранными акторами. В России данные действия субъектов РФ трактуются как международные и внешнеэкономические связи субъектов.

Тем не менее, термин "позиционирование" более широк. Прежде всего, необходимо отметить,  что регионы могут по-разному использовать общие для всех правовые возможности по развитию международных и внешнеэкономических связей. Одни регионы могут стремиться активизировать свои связи с внешним миром, другие, напротив, развиваются в рамках автаркии. Андрей Макарычев отмечает, что асимметрия, унаследованная системой федерализма в России, имеет яркие проявления и в сфере международных связей регионов.[2] Широкое распространение получило сравнение субъектов РФ по объему привлеченных иностранных инвестиций, доле во внешнеторговом обороте России и т.д. Таким образом, с точки зрения результатов международной и внешнеэкономической деятельности, регионы функционально асимметричны. Это является достаточно общепризнанным фактом. Однако от внимания многих исследователей ускользает тот факт, что сами правовые возможности регионов могут различаться. Это происходит под воздействием развития отношений «центр-регион». Получение определенных привилегий (налоговых льгот, статуса СЭЗ, т.д.) может оказать существенное влияние на международные и внешнеэкономические связи региона, так как они улучшат конкурентоспособность и привлекательность региона по сравнению с другими субъектами РФ. Стремление регионов добиться особых статусов стало возможным в условиях внутренней трансформации страны, становления федерализма в России. Развитие федеративных отношений было не столько «центр-регионы», сколько «центр-регион». Различия в правовых возможностях субъектов РФ самостоятельно определять свое развитие были продемонстрированы наиболее ярко в период заключения двусторонних договоров и последующих соглашений между Москвой и субъектами федерации. В определенной степени, установлению специфических взаимоотношений способствовало и слабое развитие федерального законодательства по многим вопросам. Интересно отметить, что федеральный закон, создавший правовые рамки международной и внешнеэкономической деятельности субъектов РФ, был принят лишь в 1999г. Более того, к моменту появления федерального законодательства многие регионы уже заключили двусторонние договора и стремились развивать свои отношения с центром на их основе. Таким образом, помимо конституционной основы федерализма оформилась и договорная компонента. Кроме того, основу особого статуса региона не стоит сводить исключительно к двусторонним договорам центра и субъектов. Стремления добиться особых привилегий имели место как до начала заключения данных договоров (до февраля 1994г.), так и после прекращения Москвой данной практики (в конце 1990-х гг.). Решения федеральных властей о создании СЭЗ, рассматривающиеся проекты предоставления особого статуса и льгот приграничным территориям также предоставляют региону привилегированные правовые возможности для развития связей с иностранными акторами.

Следовательно, регионы обладают различными возможностями самостоятельного определения собственного развития. Это вытекает из практики установления специфических отношений региона с центром, т.е. обретения регионом особого статуса, который предполагает предоставление определенных привилегий.

Подводя итог объяснению термина «позиционирование региона в мире», можно отметить, что он включает следующие два процесса:

- самостоятельное развитие регионами связей с иностранными акторами;

- взаимодействие региона с центром по получению некого особого статуса, способного, в свою очередь, влиять на развитие международных и внешнеэкономических связей региона.

Ресурс «этничности»

В развитии позиционирования предполагается применение регионами  определенных ресурсов. Региональные ресурсы могут быть использованы, во-первых, во взаимоотношениях с центром для получения особого статуса/привилегий, что создает дополнительный фактор благоприятствования для связей с иностранными акторами. Во-вторых, ресурсы могут применяться напрямую в региональных международных контактах.

Одни регионы используют ресурс приграничного положения, другие регионы ресурс этничности. Использование любого ресурса может быть вызвано как объективной необходимостью, так и субъективным стремлением, например, манипулированием фактором приграничного положения или этничности для достижения нужных привилегий. Например, существует две позиции по поводу использования ресурса этничности. Согласно первой, этническая  специфика является объективной реальностью, и те привилегии, которые регион получает от центра, реализуя ресурс этничности, нужны лишь для того, чтобы поддерживать и развивать этническое своеобразие. Вторая позиция, напротив, ставит фактор этничности по значимости на второе место, рассматривая его как камуфляж для достижения иных (экономических, политических) интересов.

В данной работе неважно, являются ли полученные, например, экономические льготы конечной целью или лишь средством для обеспечения этнической самобытности. Наш интерес заключается в том, как был использован ресурс этничности для получения этих привилегий. Сторонники обеих отмеченных выше позиций расходятся во мнении, что является результатом и средством достижения иной цели. Но в обоих подходах указывается, что привилегии/особый статус были получены региональными властями с помощью ресурса этничности. Именно он и будет лежать в основе данного исследования.

Сторонники обеих позиций указывают на тот факт, что ресурс этничности может играть существенную роль в позиционировании региона.

Во-первых, даже само признание того, что в рамках взаимоотношений «центр-регион» регион добивается привилегий, используя ресурс этничности, говорит о значимости последнего. Центр так или иначе демонстрирует осознание важности этого регионального ресурса.

Во-вторых, нам представляется, что даже тот факт, что ресурс этничности используется для получения благоприятных результатов в каких-то иных сферах, несет в себе (как видно из оценок ряда исследователей[3]) достаточно негативную окрашенность исключительно для характеристики взаимоотношений центр-регион. Именно в рамках взаимоотношений центр-регион наличие этнической специфики и апелляция к ней для получения неких привилегий часто воспринимается как нечто «неправильное» и деструктивное.[4] Одновременно, тот факт, что ресурс этничности может быть применен для развития тесных связей, например, в экономике с другими акторами в мире воспринимается как вполне естественный. Например, тот факт, что этническая близость может быть использована для достижения благоприятных результатов в развитии внешнеэкономических связей региона не вызывает возражений.

«Ресурс этничности» можно определить как использование возможностей, которые связаны с наличием в регионе этнической/их групп, с целью получения практических  (экономических, политических и т.д.) преимуществ.

Ниже  приводятся несколько примеров таких возможностей, реализация которых может принести выгоды (иными словами то, как применяется ресурс этничности).

Национально-территориальный компонент федерализма в России. Он унаследован от советских времен, когда создавались национально-территориальные (автономные республики, округа и т.д.) образования, носившие названия титульной этнической группы. В настоящее время в большинстве субъектов РФ, обладающих этнической окрашенностью, титульная нация не преобладает. Однако Татарстан представляет собой одно из редких исключений. Татары составляют (по результатам переписи 1989г.) 48.5%, а русские – 43.1% населения республики. Таким образом, упоминание республик в составе РФ по определению подразумевает ссылку на этническую окрашенность. Ресурс этничности в данном случае заключается в том, что статус национально-территориальных единиц может быть отличным от статуса административно-территориальных и, как следствие, способен приносить некие политические и экономические преимущества. Эта разница присутствует в современном российском федерализме (республики называются государствами, они обладают своей собственной конституцией). Интересно, что данный особый статус республик в составе РФ может получать дальнейшее развитие. Например, руководство Татарстана развило тезис о республиках как государствах в тезис об обладании республиками суверенитета. 

Право наций на самоопределение. Согласно пактам об экономических, социальных и культурных правах и о гражданских и политических правах, принятым в 1966 году, Декларации о принципах международного права, принятой в 1970 году ООН нация обладает правом на самоопределение. Таким образом, обращение к праву нации на самоопределение может привести к самостоятельному политическому статусу, самостоятельному экономическому развитию, свободному распоряжению собственными естественными ресурсами и т.д. Право наций на самоопределение означает возможность любой этнической группы естественно развиваться и создать свое собственное государство. Но нам в данном случае интересно, что на основании этой возможности определенная этническая группа может получать большие (экономические, политические) привилегии как по отношению к привилегиям, имеющимся у нее до этого, так и по сравнению с привилегиями неэтнических социальных групп на данный момент.

Связи с диаспорой. Представители этнической группы, живущей за пределами своей родины, стремятся поддерживать с ней связь. В свою очередь, этнополитический центр также может выступить инициатором развития таких связей. Татарстан стремится стать этнополитическим центром в России: «в Российской Федерации существует лишь одно, признанное федеральной Конституцией государством, «татарское» этнополитическое формирование – Республика Татарстан, указанные группы (касимовские, астраханские, сибирские и т.д. – В.В.), находящиеся за пределами государственного образования, могут считаться диаспорой».[5] Отношения между диаспорой и этнополитическим центром могут быть нацелены на поддержку культурного развития нации, сохранения ее самобытности. Однако эти связи могут быть использованы и в иных целях. Диаспоры могут выступить некими «агентами влияния» этнополитического центра. Более того, на основании этничности возможно преследование неких иных целей: например, лоббирование этнополитическим центром федерального центра с целью получения экономических привилегий для поддержания связей с диаспорой.

Этническая близость. Вместо одноперспективной модели мира, которая предполагает национально-территориальную фрагментацию мира, возможно использовать многоперспективный подход. В этом случае, мир состоит из множества глобальных пространств/измерений (культурного, экономического, административно-территориального/политического). В этом случае у «этнической республики» предполагается возможность наличия нескольких идентичностей, нахождения в нескольких пространствах одновременно. Таким образом, в рамках каждого глобального пространства складывается принадлежность региона к той или иной группе. В этой ситуации появляется возможность использования партнера в одном идентификационном пространстве для развития с ним связей в другом пространстве. Иными словами, этническая близость (а также культурная, лингвистическая, религиозная) может быть использована для развития, например, экономических связей.

Межэтнические разногласия. Аргумент межэтнических трений может использоваться для получения регионом определенных льгот, которые способны послужить разрешению имеющихся разногласий. Данные привилегии могут включать: во-первых, повышение расходов на решение вопросов, связанных с развитием этнических групп (например, поддержка национальных школ, теле- и радиопередачи); во-вторых, предоставление большей свободы в решении вопросов развития культурного своеобразия этнических групп (например, в республиках в РФ получила распространение практика введения второго языка). В результате этих мер, во-первых, этнические группы получают больше возможностей по сохранению и развитию своей этнической специфики, самобытности и своеобразия. Во-вторых, несколько теряет свою остроту спор этнических групп о том, сколько финансовых ресурсов идет на развитие той или иной группы. Таким образом, возможность острых межэтнических разногласий способна привести к особым льготам региону от центра. Однако их можно трактовать и как экономические и политические привилегии.

ПОЛУЧЕНИЕ ОСОБОГО СТАТУСА В РАМКАХ РФ

Правовые аргументы

В данном случае речь идет об использовании права для получения и закрепления особого статуса региона. Приводимые при этом региональными властями правовые аргументы о специфике, либо базируются на правовой специфике этнических групп, либо были получены при использовании ресурса этничности в политических шагах РТ.

Правовые особенности республик

Руководство Татарстана привержено принципу исключительности республик в составе РФ.

Во-первых, в 1990-92гг. национально-территориальные образования, прежде всего автономные республики, провозгласили свой суверенитет. Татарстан совершил этот шаг 30 августа 1990г. М.Шаймиев отметил, что «это был акт, который последовал после соответствующего решения, принятого раньше Россией. Это была своеобразная реакция на то, что происходило тогда в Москве».[6] Председатель Государственного Совета РТ Фарид Мухаметшин отметил, что «инициатива борьбы за суверенитет, то есть за право самоопределения, исходила от руководства РСФСР. Принятие Декларации о ее суверенитете в июне 1990 года послужило толчком для аналогичных действий в составляющих Россию национально-территориальных образованиях».[7] Таким образом, в данном случае указывается, что действия республик по изменению своего статуса находят поддержку в международном праве, в частности, принципе наций на самоопределение.

Во-вторых, руководство Татарстана указывает на цепочку: «республика – государство – суверенитет»:

В Конституции РФ лишь республики определяются как государства. Как отмечает начальник правового отдела Госсовета РТ Шакир Ягудин, это подразумевает присутствие у республик суверенитета, и  обладание республиками государственным суверенитетом, о чем не указано в российской Конституции, вовсе не противоречит последней.[8] На федеральном уровне отсутствует проработка статуса республики как государства. Согласно Конституции России, основное отличие республик от прочих субъектов федерации заключается в том, что первые в праве иметь свою Конституцию и законодательство, в то время как все остальные – лишь устав и законодательство. Однако статус республики как государства прорабатывается, детализируется именно в республиканских конституциях,[9] и многообразие определения этого статуса представляет собой естественное явление и характеризует уровень развития того или иного этноса.

В резолюции Госсовета РТ уже после решения Конституционного суда РФ от 27.06.2000 указывалось, что «отрицать наличие у республик государственного суверенитета, значит выступать против положений российской Конституции, что республика – государство. Данная правовая норма нашла свое воплощение в новой договорной формуле взаимодействия республики Татарстан и Российской Федерации»[10].

Президент Республики Татарстан в своем Послании Государственному Совету в 2002г. отметил, что «попытки трактовать республики как негосударственные образования, не обладающие суверенитетом, вызывают недоумение. Республика есть форма государства …а государство, как известно, без суверенитета не бывает».[11]

В ст.1 конституции РТ в новой редакции (2002) указывается, что суверенитет Республики Татарстан «является неотъемлемым качественным состоянием Республики Татарстан».

В данном случае, сам аргумент об особом статусе республик строится при использовании  правовых категорий. Положение о том, что республика, определенная как государство, обладает суверенитетом, рассматривается исключительно с точки зрения права. Однако в данном случае референтной группой являются республики в составе РФ, т.е. национально-территориальные образования. В данном контексте, обнаруживается присутствие фактора этничности. Сама ссылка на республики тождественна ссылке на фактор этничности. Республики в составе РФ представляют собой национально-территориальный компонент федерализма.

Особый правовой статус Татарстана

Руководство Татарстана привержено принципу исключительности этого региона. Она базируется на факторе этничности в легалистском ракурсе. Тот путь, который прошел Татарстан, может рассматриваться как объективный процесс развития этнической группы, и в данном случае нация реализовывала свое право на самостоятельное определение своего статуса. На это, например, ссылается Председатель Государственного Совета РТ Фарид Мухаметшин:  «Однозначно утверждаю, что действия нашей республики всегда находились в полном соответствии с нормами международного права». Он, в частности, ссылается на пакты об экономических, социальных и культурных правах и о гражданских и политических правах, принятым в 1966 году, где определяется право на самоопределение, а также на Декларацию о принципах международного права, принятой в 1970 году ООН, в котором указываются способы осуществления народом своего права на самоопределение.[12]

Именно на основе реализации права наций на самоопределение и последующих шагов руководства РТ по построению взаимоотношений с Москвой с момента провозглашения Россией своей независимости в начале 1990-х гг. была создана правовая специфика Татарстана:

«1. Народ Республики не участвовал ни в одном из проведенных Российской Федерацией референдумов и не принял участие в выборах первого Президента России в 1990г., одновременно избрав своего первого Президента.

2. Татарстан был самостоятельным соучредителем СССР в 1922г.

3. В отличие от других республик, в свое время добровольно вошедших в состав России, Татарстан не имеет никаких документов о его вхождении, то есть Татарстан и Россия к 1990г. не имели никаких юридических документов, связывающих их.

4. Республика Татарстан 30 августа 1990г. приняла Декларацию о суверенитете, где не обозначена субъектность в РСФСР.

5. Республика Татарстан не подписала Федеративный Договор 1992г.

6.  В марте 1992г. был проведен референдум о государственном суверенитете, где получен мандат народа на договорные отношения Татарстана с Россией.

7. На основе референдума Республика Татарстан приняла Конституцию в ноябре 1992г. в условиях отсутствия таковой в Российской Федерации.

8.  Народ Республики Татарстан не участвовал в избрании Государственной Думы в декабре 1993г.

9. После известных событий октября 1993г. Россия, оставшись без представительной власти, приняла путем референдума в декабре 1993г. Конституцию, в котором народ Татарстана не участвовал».[13]

Таким образом, «в начале 90-х годов создалась ситуация, когда Российская Федерация и Республика Татарстан юридически находились в равных условиях, как два государства».[14] Первый заместитель Полномочного представителя РТ в РФ Михаил Столяров подчеркнул, что согласно этой логике вещей, «подписание договора явилось своего рода юридическим оформлением присоединения Татарстана к России».[15]  Как отметил Марат Галеев, «на сегодня Договор – единственный юридический документ за всю многовековую историю, объединяющий Россию и Татарстан […] предметом Договора является не разграничение полномочий, предусмотренных российским законом, а добровольное взаимное делегирование полномочий двух государств».[16]

Именно на основе этого договора и последующих соглашений руководством РТ строится настоящий правовой статус/привилегии Татарстана в России:

- руководство Татарстана стало апеллировать к фактическому признанию Россией полномочий Татарстана, заложенных в Конституции РТ от 1992г., которое проявилось в ходе заключения двустороннего договора в 1994г. В Договоре  указывается, что объединение происходит на основе Конституции РФ, Конституции РТ и самого Договора, а также что разграничение предметов ведения и взаимное делегирование полномочий базируется на этих же документах. Столяров ссылается, что при подписании двустороннего договора не поднимался вопрос о внесении изменений в Конституцию РТ.[17] Россия, согласно мнению руководства Татарстана, признала право Татарстана вступать в отношения с другими государствами, заключать  международные договоры, обмениваться дипломатическими, консульскими, торговыми и иными представительствами, участвовать в деятельности международных организаций, руководствуясь принципами международного права, т.е. те права, связанные с  международной деятельностью, которые указаны в ст.62 Конституции РТ 1992г.[18]

- власти Татарстана настаивают на отсутствии единого суверенитета в федеративном государстве. «Он может расщепляться. Часть своего суверенитета федерация передает своим субъектам, а они, в свою очередь, «делятся» суверенитетами с федерацией».[19] Президент Республики Татарстан в своем Послании Государственному Совету в 2002г. отметил, что суверенитет «делим в соответствии с компетенцией центра и республик».[20] В ст.1 новой конституции РТ, принятой в 2002г. указывалось, что «Суверенитет Республики Татарстан выражается в обладании всей полнотой государственной власти (законодательной, исполнительной и судебной) вне пределов ведения Российской Федерации и полномочий Российской Федерации по предметам совместного ведения Российской Федерации и Республики Татарстан». Однако степень переданного суверенитета может варьироваться в зависимости от того, о взаимоотношениях какого региона с центром идет речь. В этом контексте можно действительно говорить о естественности асимметрической федерации и об «особом статусе» Татарстана. Среди связок «федеральный центр-субъект федерации» именно связка «центр-Татарстан» отличается наименьшей степенью переданной друг другу частью собственного суверенитета. Татарстан – регион, который стремится быть максимально суверенным в сферах, закрепленных за ним, и одновременно обладает наибольшим объемом подобных сфер, как во внутренней, так и внешней политике. После подписания договора центром и регионом был заключен ряд соглашений, определявших полномочия и ответственность каждой стороны в том или ином вопросе. Марат Галеев, например, отметил, что «Договор Российской Федерации и Республики Татарстана предполагает придание Татарстану статуса государства с элементами международной правосубъектности с одновременным делегированием ряда полномочий федеральному центру».[21]

Политические шаги

В сфере политики мы будем рассматривать процесс получения привилегий регионом во взаимоотношениях с центром и другими регионами.  По сути дела, в данном случае мы будем говорить о политических действиях и аргументации руководства Татарстана по получению, закреплению и сохранению особого статуса, который предполагает специфический характер взаимоотношений с другими акторами. В своих шагах по обретению особого статуса в рамках России, а соответственно, и особые привилегии, руководство Татарстана использовало фактор этничности.

Современное руководство Татарстана склонно рассматривать особые привилегии республики как естественные и вытекающие из этнической специфики региона. Региональное руководство указывает, что этнический фактор предполагает различия между регионами. Таким образом,  асимметричность федерации воспринимается как объективная реальность.

-   «Асимметричность формируется не благодаря субъективным желаниям отдельных политиков выделить, например, Татарстан среди других в ущерб равенству. Это происходит в силу объективных, отмеченных исторических обстоятельств, демократического формирования федеративной России в новейшей истории, где народ Татарстана сам определил рамки своей самостоятельности»,[22] отметил Марат Галеев, член Президиума Государственного Совета Республики Татарстан.

-  Российская «асимметрия – это реальность, обусловленная в том числе и объективными факторами … Конституционное положение о равенстве субъектов Российской Федерации предполагает равные «стартовые условия» для определения объемов государственно-властных полномочий, пределы и содержание которых ограничены Конституцией Российской Федерации»,[23] указал Фарид Мухаметшин, председатель Государственного Совета РТ.

-  «Факт особого места (в том числе и с точки зрения права) Республики Татарстан очевиден»[24], заявил Михаил Столяров, первый заместитель Полномочного представителя РТ в РФ.

 Апелляция к этническому фактору для приобретения привилегированного статуса очевидно и в исторической перспективе:

-  Среди российских республик именно Татарстан выступал пионером расширения государственности национальных образований. Будучи с 1920г. Татарской АССР, Татария  неоднократно пыталась добиться повышения своего статуса до союзной республики, чему в немалой степени благоприятствовали национальный и исторический факторы. Председатель ВС Татарской АССР, как и председатели ВС союзных республик, являлся членом Президиума ВС СССР. Кроме Татарстана, такая привилегия была лишь у Башкортостана.

-  В конце 1980-х гг. Татарстан стремился стать союзной республикой, в чем он получал поддержку союзного руководства. Татарстан наравне с союзными республиками участвовал в разработке так и несостоявшегося Союзного договора, и предполагалось, что Татарстан подпишет его как равноправный новый член.

- Татарстан быстро отреагировал на тот факт, что союзные республики провозгласили суверенитет, создавая, тем самым, пример для подражания, новый ориентир собственным национально-территориальным образованиям. Татарстан, в частности, был второй из автономных республик, которые в 1990-92гг. приняли декларации о государственном суверенитете.

Исключительность Татарстана в рамках России основана на уникальности его поведения для получения особого статуса. Татарстан выступил пионером децентрализации власти в России и дальше всех продвинулся по расширению своих полномочий vis-a-vis федеральный центр. В осуществлении данных шагов руководством Татарстана можно увидеть использование ресурса этничности:

-  прежде всего, о значимости фактора этничности говорит то, что на смену борьбы коммунистов и демократов с начала 1990-хгг. пришло противостояние «националистов» и «федералистов».

- ресурс этничности использовался для оправдания особого статуса. Например, Марат Галеев утверждал, что «подписание Договора стабилизировало политическую обстановку в Республике Татарстан, исключив возможность возникновения напряженности в межэтнических отношениях, и выбило почву из-под ног радикально настроенной части отдельных политиков с обеих сторон».[25] М.Шаймиев, например, указывал, что главным достижением политики руководства Татарстана в 1990-е гг. стало то, что «мы смогли вернуть людям спокойствие и сохранить республику, не допуская трещину между людьми разных национальностей»[26], «главным достижением последнего десятилетия является сохранение межнационального мира»[27].

- складывается впечатление, что этнический фактор использовался для защиты основ особого статуса Татарстана. Когда Россия оказывает давление на Татарстан в вопросе пересмотра республиканской конституции и привидения ее в соответствие с конституцией РФ, в Татарстане широкую огласку приобретают заявления радикальных кругов. Татарский общественный центр (ТОЦ) расценил решение ВС РТ, определившего в апреле 2001г., что кандидату в президенты республики необязательно знать татарский язык, как «холуйский жест».[28] 11 мая 2001 года Татарский общественный центр провел перед зданием Госсовета республики Татарстан пикет с просьбой "не поддаваться нажиму Москвы и не пускать в правительство чиновников, не работавших во благо Татарстана".[29]

-  когда правовые аргументы об особом статусе Татарстана не находят понимания у центра, то предлагается использовать политические шаги по сохранению специфики положения Татарстана в рамках России. Мидхат Фарукшин в ходе обсуждения проекта в 2002 году новой редакции Конституции РТ заявил, что «юридическая небезупречность» формулировок неизбежно повлечет протесты со стороны прокуратуры России и судебные иски. В связи с этим, он предложил вообще исключить понятие «суверенитет» из Конституции РТ, но «развивать эту идею на практике», то есть развивать экономику, социальную сферу, внешние связи и этнокультурную автономию, укрепляя самостоятельность республики де-факто.[30]

-  внутрироссийская татарская диаспора играет важную роль в децентрализации России и получении/закреплении Татарстаном особого статуса. В частности, Дамир Исхаков указывал, что «татарская диаспора, проживающая в российских регионах, является активной силой, отстаивающей углубление процесса федерализации страны».[31] Данную позицию можно рассматривать как создание в регионах основ для отстаивания больших привилегий того или иного субъекта федерации. Во-первых, в результате, Татарстан, выступающий за широкие региональные полномочия, будет рассматриваться не как единичный «бунтовщик», а как лишь один из примеров тенденции, характерной для всей России, оставаясь, тем не менее, пионером децентрализации России. Во-вторых, создается база для консолидации сил и создания некой коалиции регионов, требующих больших прав.

Более того, татарская диаспора может быть использована в качестве инструмента получения и оправдания  экономических привилегий. Дамир Исхаков отметил, что «Богатство не панацея, но оно дает возможность распутать многосложный узел национальных проблем в Татарстане. Если бы у нас существовало действительное экономическое благосостояние, то можно было бы […] начать решать эти проблемы – не путем “деления”, например, скудного телевизионного времени на татаро- и рускоязычные передачи, а через предоставление целых каналов на основных языках республики для вещания круглосуточно…»[32]. Руководство Татарстана утверждает, что федеральное правительство не заботится об этнических группах в России. В результате, бремя за поддержание татарской диаспоры берет на себе Татарстан:

-   Фарид Мухаметшин считает, что «приняв Концепцию национальной политики, федеральная власть совершенно не заботится о ее финансировании. В результате Татарстан вынужден на деньги налогоплательщиков республики платить за эксплуатацию микроволнового передатчика, который позволяет татарам других российских регионов слушать радиопередачи на родном языке; издавать учебники для национальных школ всей России; помогать татарским газетам».[33]

-  Дамир Исхаков отмечает, что федеральный закон «О национально-культурной автономии» не содержит никаких механизмов финансирования нужд в культурно-образовательной сфере, будь то на местах или на федеральном уровне. «Именно это обстоятельство, а не только естественное желание сохранять исторические и культурные связи со своим этнополитическим центром, заставляет татарскую диаспору объединяться вокруг Татарстана […] любые попытки урезать права Татарстана приведут в действие невидимую часть татарского «айсберга» – татарскую диаспору, так как для нее существование республики в сложившихся реалиях является гарантом ее этнокультурного выживания».[34]

Таким образом, экономические привилегии могут быть оправданы тем фактом, что бремя по поддержанию татарских групп в регионах России лежит на Татарстане, а не на федеральных властях.

ОТНОШЕНИЯ С ИНОСТРАННЫМИ АКТОРАМИ

Влияние особого положения Татарстана в России

На взаимодействие Татарстана с иностранными акторами влияет особый статус Татарстана в рамках РФ, который в свою очередь, был получен с использованием ресурса этничности.

Во-первых, особый правовой статус Республики Татарстан в рамках России рассматривается его руководством как создающий особые законодательные возможности РТ для успешного взаимодействия с иностранными акторами.

-  Марат Галеев, будучи председателем комиссии по вопросам экономического развития и реформ Государственного Совета РТ, заявил: «Обладая правом собственного законотворчества, Татарстан имеет возможность ускорить эти процессы («входа Татарстана в мировой рынок» - В.В.) независимо от складывающейся политической ситуации в России […] Татарстан просто обязан использовать эти, имеющиеся благодаря Договору с Российской Федерацией, более благоприятные условия в сравнении с другими регионами»[35]. Это могло быть использовано, прежде всего, для улучшения ситуации внутри республики с целью повышения конкурентоспособности и привлекательности Татарстана по сравнению с другими регионами (например, в сфере инвестиционного климата).

- можно говорить и о позиции указывающей на особые правовые рамки развития Татарстаном международных и внешнеэкономических связей. Руководство Татарстана признает, что республика обладает ограниченной правосубъектностью в международных отношениях, так как международная деятельность осуществляется в рамках Договора, в котором согласно ст.2 п.11 Татарстан устанавливает отношения с иностранными государствами и заключает с ними соглашения, не противоречащие Конституции РФ и ее международным обязательствам. Тем не менее, одновременно, подчеркивается, что принцип федерализма накладывает определенные ограничения и на федеральный центр, «что не может отразиться на внешней политике».[36] В отношении принятого в 1999г. федерального закона "О координации международных и внешнеэкономических связей субъектов Российской Федерации" Тимур Акулов занял следующую позицию: «между Конституцией Татарстана и принятым Законом существуют определенные противоречия. Имеющиеся противоречия между республиканским и федеральным законодательством, в том числе и в области внешней деятельности, не означают, что Татарстан должен в одностороннем порядке менять свою Конституцию».[37] Остается много вопросов и о статусе международных соглашений, заключенных субъектами. Татарстан заключил более 50 договоров и соглашений о торгово-экономическом, научно-техническом и культурном сотрудничестве с иностранными государствами.[38]

Во-вторых, во взаимоотношениях с иностранными партнерами Татарстан использовал иные привилегии, которые были получены от федерального центра:

-  основная часть собственности бывшего СССР и РСФСР перешла в ведение Татарстана в соответствии с «Соглашением между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Татарстан по вопросам собственности». Основным богатством недр Татарстана является нефть, относительно высокие цены на которую обуславливают существенную вовлеченность Татарстана во внешнеэкономическую деятельность. Именно сырая нефть на протяжении 90-х гг. составляла основу структуры экспорта республики.

В-третьих, влияние особого статуса РТ в России на взаимодействие РТ с иностранными акторами проявляется и в том, что руководство Татарстана стремится получить поддержку извне для закрепления своего особого характера взаимоотношений с Москвой.

-  Рафаэль Хакимов подчеркнул, что в условиях, когда в Москве рассматривали возможность применения силы в отношении «непокорных» республик, что продемонстрировала жесткая оппозиция центра проведению референдума в Татарстане в 1992г. (вплоть до обсуждения СБ РФ варианта военного решения спорного вопроса) и действия военных в Чечне, Татарстану следует апеллировать к международному общественному мнению. Позитивный имидж республики на международной арене будет важным средством безопасности республики Татарстан.[39] Интересно отметить, что Татарстан как ни один из субъектов РФ, развивает положительный имидж за рубежом, открыв 16 полномочных и торговых представительств за рубежом. Многие другие регионы стремились открывать свои представительства за рубежом. Однако большинство субъектов РФ оказалось не в состоянии использовать эту практику, т.к. расходы на содержание представительств ложатся на региональные бюджеты.

-   Татарстан стремится развивать свои отношения с Россией на основе Договора 1994г., однако республиканские власти вполне осознают, что относительная уступчивость центра представляет собой весьма временное явление. М. Шаймиев отметил, что «сейчас переходный период. Сейчас российские органы власти вроде бы устраивают и асимметричная федерация, и те полномочия, которые взаимно делегированы в договорах. Но когда политическая и экономическая обстановка станет более спокойной, […] этот вопрос (об асимметричной федерации – В.В.) во всю силу начнут поднимать разные политические силы. Они потребуют создания демократической, но однородной федерации».[40] Однако маловероятно, что построение однородной симметричной федерации пойдет по пути, предлагаемому Татарстаном, т.е. по пути «подтягивания» всех остальных субъектов до полномочий республики. Деятельность президентских полпредов по приведению регионального законодательства в соответствие с федеральным, которая предполагает внесение корректировок в конституции республик, лишь подтверждает, что нивелирование пойдет сверху вниз. В связи с этим, руководство Татарстана стремилось закрепить уникальность этого региона в «модели Татарстана», которая должна была войти в мировой политический опыт.

В-четвертых, руководство Татарстана рассматривает сложившиеся отношения с Москвой как «модель Татарстана», которую надо экспортировать вовне:

-  Татарстан заинтересован в превращении структуры взаимоотношений России и Татарстана в общепризнанный в мире вариант политического устройства государства, т.е. наподобие опыта Квебек - Канада, Аландские острова - Финляндия. Госсовет Татарстана отмечает, что понятие «модель Татарстана» уже вошла в политический лексикон многих государственных деятелей и западных ученых.[41] Марат Галеев предложил способствовать юридическому закреплению международным сообществом особого политического статуса республики путем максимально широкого международного признания Договора.[42] В качестве средства достижения этой цели предлагалось акцентировать внимание на признанном статусе образований, подобных или близких к Татарстану: Бавария в ФРГ, Квебек в Канаде, Каталония в Испании. Помимо данных излюбленных примеров, представители Татарстана имеют тенденцию ссылаться на формы государственного устройства таких стран, как Швейцария, Бельгия, где регионы пользуются широкими полномочиями. Михаил Столяров, в частности, приводил высказывание Даниеля Тюрера, который утверждает, что «Швейцария не выступает во внешних связях как монолитное единство».[43]

-  «Модель Татарстана» рассматривается как способ разрешения конфликтов в мире. В этом контексте интересна оценка Договора 1994г., данная Фаридом Мухаметшином: «Договор Российской Федерации и Республики Татарстан позволил разрешить противоречия между ее самостоятельностью и сохранением территориальной целостности федерации».[44] Марат Галеев отметил, что «немаловажно международное значение подписания Договора. В мире немало конфликтных точек подобного рода … придание Татарстану статуса государства с элементами международной правосубъектности … может служить в дальнейшем моделью разрешения подобных конфликтных ситуаций в мире».[45] М.Шаймиев заметил, что «Югославия, Израиль, другие страны, показывают, какие сложные и даже трагические черты могут приобретать отношения людей разных конфессий. У нас – другой опыт, и его изучают очень внимательно во многих странах».[46] В 1995г. президент Татарстана выступил с инициативой урегулирования конфликтов на постсоветском пространстве на основе «модели Татарстана». С этой целью во Дворце мира в Гааге (Нидерланды) прошло несколько консультативных круглых столов. В постановлении Государственного Совета Татарстана в связи с событиями в Югославии в 1999г. предлагалось использовать «опыт Республики Татарстан по самоопределению многонационального народа и формированию суверенного государства с сохранением целостности Российской Федерации» в преодолении Косовского конфликта.[47]

Прямые связи Татарстана с иностранными акторами

Отношения Татарстана и иностранных акторов оказываются напрямую подвержены использованию ресурса этничности. Здесь можно выделить следующие аспекты.

Во-первых, некоторые действия властей Татарстана можно трактовать как попытку использовать татарскую диаспору в мире для закрепления особого статуса Татарстана в России. Интересно отметить, что после завершения референдума по статусу Татарстана официальными властями был созван Всемирный конгресс татар (ВКТ) 19 июня 1992. По сути, складывается впечатление, что власти пытались достичь легитимизации международной общественностью нового статуса республики путем использования татарской диаспоры. Более того, РТ пытались регулировать деятельность ВКТ. На съезде был избран Исполком ВКТ, а вскоре появилось «Положение» об этом органе, утвержденном Кабинетом Министров республики.[48]

Во-вторых, Татарстан стремится использовать фактор этничности для развития экономических связей. Прежде всего, Татарстан активизирует свою деятельность по развитию экономических отношений со странами, имеющими этническую, культурную, религиозную близость. Это достаточно сложный процесс, т.к. доставшаяся от советских времен региональная экономика ориентирована на Европу, и торговый оборот с мусульманскими странами продолжает оставаться достаточно слабым. Тем не менее, эти экономические связи начинают активизироваться в последнее время. На вопрос о степени влияния зарубежного мусульманского мира на внутреннюю жизнь республики М.Шаймиев, ответил, что «первое время мы сами не до конца осознавали, что мусульманский мир активно вкладывает сюда деньги»[49]. Дамир Исхаков заявил, что необходимо «создать некоторые экономические структуры “общетатарского” плана, например, Татарский национальный банк для аккумуляции средств диаспоры».[50]

В-третьих, происходит адаптация компонентов этничности (языка, религии) к современным требованиям глобализирующегося мира с тем, чтобы фактор этничности позволил более полно использовать иные ресурсы (например, экономические) для интеграции региона в мировые связи:

-  Татарстан выступил с инициативой перевода татарского языка с кириллицы на латиницу. Гульнара Хасанова[51] отмечает, что данный алфавит «широко распространен в мире, добровольно принят многими народами в мире в качестве их национальных алфавитов и используется в глобальных информационных сетях». Главным аргументом против кириллицы является «ее неудобство в условиях информационной революции, оторванность от мировой компьютерной информационной системы». Латинизация татарского языка позволит ему «самостоятельно войти в глобальные информационные сети, выйти на уровень международных языков». Интересно отметить, что латинский алфавит был введен только в 1927г., а уже в 1939г. он был сменен на кириллицу. С 9-го по 20 вв. на территории Татарстана  использовался арабский алфавит. Тем не менее, переход осуществляется не на арабскую графику, а на латиницу, и одна из главных причин тому заключается в большой «экономической выгодности» последней. 

-  Аналогично Татарстан восстанавливает свое религиозное прошлое, связанное с исламом, однако акцент делается на т.н. евроисламе/джадидизме. В данном случае в основе данного выбора также можно увидеть стремление извлечь экономическую выгоду. Как отмечает Тимур Акулов, «Сегодня в мире идет жесткая борьба различных культур, идей, технологий. И Восток в ней пока проигрывает». «Татарское общество, возрождая традиции ислама, демонстрирует дальнейшее его реформирование, что связано с потребностью в высоких технологиях, современной системе образования, новых, в том числе западных, идеях».[52]

В-четвертых, существуют предложения ряда исследователей использовать фактор этничности, а также религиозной, культурной близости, в геополитических целях:

- В интересах региона: Дамир Исхаков предлагает «развивать контакты мусульман Татарстана с европейскими группами мусульман (живущими в Англии, ФРГ, Франции и др.) с ориентацией на создание джадидистского течения «евроислама» с центром в республике». Он же утверждает, что «геополитические приоритеты Татарстана никак не могут выстраиваться в узких рамках русско-православной Евразии. Татарстан нуждается в выходе на мировое сообщество через западную (демократическую) цивилизацию, но при сохранении особого акцента на общетюрские и мусульманские начала своей культуры и идентичности».[53] 

- В интересах России: Рафаэль Хакимов  отмечает, что представлять интересы России в международных исламских организациях мог бы Татарстан.[54] Он нашел бы большее понимание у исламских государств, нежели акцентирующая  свою православную природу Россия в целом.

В-пятых, этнический фактор является важным компонентом идентичности Татарстана, которая, в свою очередь, определяет то, как акторы воспринимают то или иное событие. В ряде случаев Татарстан занимал позицию, которая была поддержана этнически, а также религиозно и культурно близкими иностранными акторами, но шла вразрез с позицией  Москвы:

- В апреле 1997г. представители Башкортостана, Дагестана, Якутии, Татарстана, Тувы, Хакасии и Чувашии участвовали в пятом «Курултае дружбы, братства и сотрудничества тюркских государств и общин», состоявшемся в Стамбуле. В тексте итогового коммюнике, которое одобрили и российские участники, отмечалась необходимость предоставления международного признания самопровозглашенной Турецкой Республики Северного Кипра.

- Государственный Совет Татарстана принял весной 1999г. заявление в связи с военными событиями в Союзной Республике Югославии, в котором отмечается, что «глубокую озабоченность Государственного Совета  вызывает… появление в политической жизни российского общества пропаганды идей “этнического родства” и “конфессиональной солидарности”».[55]

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В позиционировании региона в мире можно выделить два процесса:

- самостоятельное развитие регионами связей с иностранными акторами, т.е. т.н. международные и внешнеэкономические связи;

- взаимодействие региона с центром по получению особого статуса, способного, в свою очередь, влиять на развитие связей с внешней средой.

В обоих составляющих позиционирование региона процессах достижение результатов связано с применением ресурсов. Руководство Республики Татарстан активно применяло ресурс этничности, который можно определить как использование возможностей, которые связаны с наличием в регионе этнической/их групп, с целью получения практических  (экономических, политических и т.д.) преимуществ. Во-первых, Татарстан активизировал ресурс этничности для развития связей с иностранными акторами напрямую. Во-вторых, как в своих правовых аргументах, так и политических действиях власти Татарстана обращались к ресурсу этничности во взаимоотношениях с федеральным центром для получения особого статуса в рамках РФ. Полученные привилегии выгодно выделяли Татарстан среди других регионов и способствовали развитию его международных и внешнеэкономических связей.