Танцы скандинавской легенды

Облик Казани стремительно обновляется к предстоящему тысячелетнему юбилею, празднование которого предстоит в 2005 году. Город, развивавшийся под влиянием великих культур булгарской, татарской и русской, причудливо привлекателен возрождающимся архитектурным обликом. Казань строится - город весь в лесах, Гордость Татарстана - Академический государственный театр оперы и балета им. Мусы Джалиля также переживает сложную пору реконструкции и ремонта. Оперная труппа, открыв в сентябре сезон премьерой – “Искатели жемчуга”, отправилась в турне по Европе. Трехмесячные европейские гастроли предстоят и балетной труппе, которая 12 октября открыла свой 65-й сезон премьерой балета "Пер Гюнт" на музыку Э. Грига. Это - второе обращение театра к произведению Ибсена. Более тридцати лет назад балет был поставлен В. Шумейкиным на либретто Н.Трегубова.

Музыкальный руководитель нынешней постановки - Ренат Салаватов. Постановщик-хореограф и автор либретто Георгий Ковтун предложил собственную оригинальную версию, перенеся действие в сказочно-давние скандинавские времена. Странствия героя в поисках самого себя носят не конкретно географический, как у Ибсена, а отвлеченно символический характер. По замыслу постановщика, Пер Гюнт попадает не только к троллям, олицетворяющим Царство Земли, но и в Царство Моря и Царство Неба, где он поочередно встречается с Зеленой Девой, с Дочерью Моря, с Дочерью Неба (Елена Кострова), чтобы в конце жизни вернуться к самому себе и умереть на руках Сольвейг (Елена Щеглова).

Круг профессиональных увлечений Г.Ковтуна включает не только классическую хореографию, но и фольклор, в первую очередь, народов Севера и даже цирковую акробатику, которой он сам занимался с восьми лет. За плечами хореографа Воронежское хореографическое училище, балетмейстерский факультет Ленинградской консерватории (класс Н. Боярчикова) и великое множество самостоятельных постановок в разных театрах и городах страны и зарубежья. В настоящее время Ковтун - балетмейстер-постановщик Санкт-Петербургского театра оперы и балета им. М.Мусоргского.

Приглашенный из Киева художник Андрей Злобин построил на сцене фантастический образ вселенских сфер - место глубинных и высоких странствий человеческой души. В графических черно-серебристобелых тонах угадываются отблески строгой архитектурности северного сияния, цитаты из космических видений с картин Чюрлениса.

Костюмы, созданные Анной Ипатьевой, отвлеченно фольклорны. В равной степени они соотносимы и с норвежским, и с русским Севером, а также с фольклорными татарскими и малороссийскими образами всевозможной "нечисти". К сожалению, они лишены той эстетической цельности и завершенности, которой достиг в этом спектакле сценограф.

Эстетика танцевальной лексики спектакля тяготеет к мифологической знаковости, доступной пониманию массового сознания. Она воздействует на зрителей не глубиной психологической проработки, а точностью отобранных мифологем. Наиболее ярким и психологически осмысленным в спектакле оказывается образ Озе (Луиза Мухаметгалеева). Смерть Озе блестяще ею станцована и сыграна Саночки, на которых Пер Гюнт увозит мертвую мать, становятся сакральным знаком всей сцены. Такие знаки-символы, сосуществующие в различных ассоциативных рядах, щедро разбросаны постановщиком по всему спектаклю. Перетягивание каната, перепрыгивание через скакалки, игра в бубен и как знак шаманских ритуалов, и как знак светского веселья, подбрасывание в воздух на рыболовных сетках - игры, ставшие народными в разных странах, включены в танцевальную вязь спектакля.

Ковтун поставил "Пера Гюнта" как миф. Сюжет "Пера Гюнта" о странствующем герое без натяжки можно отнести к бродячим сюжетам, напоминающим и о русском Садко, и о греческом Одиссее...

Хореограф смело включает в лексику классической и фольклорной хореографии бытовые движения и элементы акробатики. Танцовщики не все движения выполняют с одинаковой степенью уверенности. Но то, что Пер Гюнт в исполнении двадцатилетнего танцовщика Дениса Усталова воспринимается не только как сказочный персонаж, но и как наш современник, безусловная заслуга Ковтуна. Молодой танцовщик приглашен в труппу из Челябинска. Живой и динамичный, он стремится наполнить движения содержанием без балетного позирования даже в балетных позах. Этот его дебют на казанской сцене открывает балетному театру талантливого, перспективного артиста, наделенного романтическо-героической внешностью, за творческим ростом которого будет интересно следить. Другому исполнителю Пера Понта - Бахытжану Смагулову (которого, к сожалению, не удалось увидеть) - ближе, по его собственному признанию, зрелый Пер Гюнт подытоживающий свою жизнь.

Дуэтные номера солистов органично вписаны в витиеватую хореографию массовых танцевальных сцен. В первой сцене деревенского праздника хореография Ковтуна сюитно-иллюстративна и предоставляет скромные возможности для развития танцевального действия. В сцене "в пещере горного короля" динамика танцевальных движений развивается группами танцовщиков по принципу музыкальной фуги. Каждая новая группа, выходя с определенным интервалом, в точности повторяет изначальные движения первой группы. Комбинация, когда другие группы последовательно повторяют то, что уже закончила предыдущая, органично сочетается с напряженным нарастанием музыкального темпа. Соло Пера Гюнта в этой сцене выглядит драматическим противостоянием непрерывному динамическому развитию музыки. Сцена на Небе решена в стилистике резких, графических движений, создающих ощущение космической отстраненности. Низвергнутый на землю Пер Гюнт бредет по ней, как ангел, потерявший Небо, плечами тоскующий по осязаемой реальности несуществующих крыльев.

Хореография Ковтуна неоднозначна на протяжении спектакля. Его можно было бы упрекнуть в эклектичности, если бы эта эклектичность не была ему присуща органически. Его фольклорно-хореографический "наивизм" в равной степени увлекает зрителей и танцовщиков-исполнителей своей вдохновенностью и искренностью.