Публикации > Просмотр публикации
В Болонский процесс - с ворохом проблем?
- На самом деле вхождение в Болонский процесс было воспринято педагогической общественностью неоднозначно - и в Москве, и в Казани от членов ученого сообщества я слышала различные доводы "за" и "против", перечисления "плюсов" и "минусов". Да это и не удивительно: однозначную оценку дать этому явлению нельзя.
Вхождение в Болонский процесс открывает для российской системы образования новые возможности. Так, глобализация образовательного пространства приводит к единым стандартам и нормативам, может быть, даже к унификации образовательных документов, что позволит многим нашим выпускникам чувствовать себя гражданами мира. Имея конвертируемые дипломы на руках, они могут искать счастья во многих странах. Хотя сразу оговорюсь: европейские страны ведут протекционистскую политику и в первую очередь зажигают "зеленый свет" для выпускников собственных вузов. Немало есть примеров, когда наши специалисты с конвертируемыми дипломами могут за рубежом устроиться лишь няней или уборщицей.
Кроме того, в мировой системе образования много интересных находок и концепций - к примеру, вальдорфская педагогика. Мы, работая в рамках единой образовательной системы, сможем их перенять и, в свою очередь, поделиться российскими наработками в области образования и воспитания. К счастью, сейчас наши лучшие педагоги вновь заговорили о возрождении коллективизма в воспитании, от которого мы в начале 90-х годов прошлого века столь поспешно и неосмотрительно отказались. А вот за рубежом как раз с большим интересом относятся к возможностям коллективизма в воспитании и обучении. Успех японского группизма произвел впечатление на мировую педагогическую общественность. Психология коллективной ответственности за производственные, образовательные успехи привела к тому, что Япония за короткий период стала одним из наиболее развитых в области промышленных технологий государств.
Но у этой медали - вхождения в Болонский процесс - есть и оборотная сторона. И она связана с тем, что мы, в нынешнем своем состоянии, не готовы следовать духу Болонской декларации по ряду существенных позиций. Одна из главных целей Болонской декларации - обеспечение доступного качественного образования. А можем ли мы, так и застряв на подходе к продуманной рыночной экономике, гарантировать его своим гражданам? Наше нынешнее положение не позволяет нам считать себя полноправными участниками Болонского процесса.
- На такой вопрос нужно отвечать, оперируя цифрами. А вот с цифрами у нас сложно. Пока российская статистика весьма несовершенна, да она в последние 1,5-2 десятилетия особенно и не интересовала властные структуры. Когда я была депутатом Госдумы третьего созыва, по моей инициативе министр образования Филиппов трижды выступал на заседании Госдумы с отчетом об отсеве из общеобразовательной школы и все же ясной картины из его выступлений составить не удалось. Приходится обращаться к иным источникам. Недавно Альберт Лиханов, председатель российского Детского фонда, заявил, что около 2 млн российских молодых людей абсолютно безграмотны, читать и писать не умеют. Причиной тому, на его взгляд, низкий уровень жизни. У многих людей нет возможности не только обучать, но даже одевать детей, чтобы ходили в школу. На селе такая ситуация не редкость, я ее наблюдала в ряде регионов РФ. Это так называемый "скрытый отсев". Причем я считаю, что эта цифра - 2 млн не преувеличивает, а, возможно, даже преуменьшает размеры бедствия. Обратимся к такому коррелирующему показателю, как призыв в армию. Тут уж ничего не скроешь. Если члены призывных комиссий утверждают, что каждый 4-5-й призывник не имеет базового среднего образования (не закончил 9 классов), то это свидетельствует о том, что у нас отсев из базовой средней школы составляет 25 процентов. На этом фоне лихановские 2 млн не так уж велики.
Да и в высшей школе у нас множество проблем. На первый взгляд, она за последние годы просто расцвела. За последние 30 лет в России открыто столько вузов, сколько во всей Европе за 200 лет. Студентов у нас становится все больше. В советские времена был норматив - 176 студентов на 10 тысяч населения. Сейчас на 10 тысяч приходится более 300. Но когда мы анализируем социальный состав студентов и качество образования в негосударственных вузах, оптимизма убавляется. Среди десятков частных вузов в нашем регионе можно назвать 2-3 успешных - таких, как ТИСБИ, КСЮИ, Институт управления, экономики и права, дипломы которых не вызовут вопросов у потенциальных работодателей. Иногда же филиалы столичных вузов открывают в городах республики ...на частных квартирах, а преподают в них люди без степени. О каком уж качестве подготовки специалистов тут говорить?
А многие ли молодые сейчас имеют доступ к высшему образованию? Да на селе едва ли половина. По результатам всероссийского социологического исследования, проводимого ИСПИ РАН, платное образование доступно лишь 12,7 процента молодежи, для 42,1 процента оно сопряжено с необходимостью отказывать себе во всем, для 44,8 процента платное образование недоступно вовсе. И при этом министр образования А.Фурсенко считает нормальным, что прием на бюджетные отделения вузов в 2005-2006-м сокращен на 43 тысячи человек, в основном за счет гуманитарных специальностей.
Образовательное пространство все больше маркетизируется, из уст министра образования и науки РФ идеология его ведомства звучит так: образование - тоже бизнес. Идет его коммерциализация. Между тем именно Министерство образования должно быть возмутителем социального спокойствия. Оно должно бороться за то, чтобы нация имела как можно больше образованных людей, чтобы просвещение пронизывало все слои общества. Но российское Министерство образования это не беспокоит. Они считают, что 15-20 процентов образованной элиты позволят вытащить страну из того системного кризиса, в который себя загнали те, кто выбросил образование из жизни общества. Такой вывод можно сделать сейчас. Да, у нас есть достижения - наши дети выигрывают в международных олимпиадах, но это не подтверждает того, что вся система образования работает эффективно.
- Как известно, в основу концепции высшего образования, подготовленной российском Минобразом, положена вузовская практика, в основном США и Великобритании. В этой связи весьма любопытны результаты анализа образования во Франции, Германии, Японии, Сингапуре, Великобритании и США, предпринятые Энди Грином и Хилари Стидманом по заказу Департамента образования Великобритании и опубликованные Лондонской школой экономики.
Выяснилось, что именно США и Великобритания действовали менее успешно. Они преуспели в подготовке своих элит на уровне международных стандартов, но дать качественное образование большинству так и не сумели. Эти страны не имеют общенациональных учебных планов, национальной системы квалификаций. Аттестаты выдаются по результатам выборочных однопредметных экзаменов. Дипломы присуждаются многочисленными частными экзаменационными советами. От всего этого страдает качество образования.
Страны, которые достигли более высоких стандартов в образовании (Германия, Франция, Япония, Сингапур), как раз стремятся дать качественное образование молодежи из любой социальной прослойки. Там поощряется "культура обучения", когда и дети, и их родители заинтересованы в образовании, а рынки труда и общество вознаграждают тех, кто в этом преуспел.
Мы сейчас свернули на порочный путь, делая ставку на развитие качественного образования для элиты. Гимназии и лицеи становятся островками в общей массе обычных школ. Казалось бы, пример Великобритании и США должен показать, что не этот путь самый эффективный. Надо стремиться к тому, чтобы каждая школа давала достойное и конкурентоспособное образование.
- Когда я училась, не было таких классных кабинетов, как сейчас. Помощниками учителя были доска и мел. Но учителя в большинстве своем были настолько грамотны методически, что умели всех обучить своему предмету. Я пошла в школу, не зная ни одного русского слова, но через некоторое время на уроках русского языка меня уже ставили в пример другим. Я очень благодарна своим учителям.
Сейчас мы этого не находим. В массовой школе, на мой взгляд, картина беспросветная - здесь сегодня практически нет ярких "звездочек". Учителя в обычных школах рабочих и спальных районов не многим в состоянии помочь развитию детей.
Впрочем, вопросы качества образования зависят не только от учителя, а от того, кто стоит за ним. Болонская декларация требует повышения статуса школьного учителя. Да и в декларации ЮНЕСКО от 1993 года говорится о том, чтобы статус и положение учителя в обществе соответствовали качеству его труда. А педагогический труд - один из самых трудозатратных.
Словом, неспроста многие наши ученые не хотели подписывать Болонское соглашение, считая, что нужно сначала подтянуть наши собственные возможности до должного уровня. Добиться равных стартовых позиций для всех детей и всей молодежи. Да и к западному опыту подойти избирательно, взяв только лучшее.
- Все дело в нежелании высоких госинстанций принимать нужные решения. Подумайте: средняя зарплата в нашей республике на 2010 год планируется 14 тысяч рублей. А сколько добавят бюджетникам, тем же учителям, врачам, работникам культуры? Но ведь уже сегодня около 20 процентов населения у нас получает больше 15-30 тысяч. С учетом инфляции бюджетники и в 2010 году останутся на деле все при тех же своих 5-6 тысячах.
А ведь вопрос оплаты в определенном смысле судьбоносный для образования. Еще в 80-е годы я проводила исследования, которые показали, что по призванию в педагоги идут лишь 30 процентов. Сегодня и того меньше - 15 процентов. Но ведь и эти 15 процентов, если не получат нормального содержания, не будут работать в школе. В том-то и беда, что социальная проблема образования не решена. И даже в заявлении Путина о бюджетниках, если о части медиков сказано конкретно, то о педагогах - в самых общих чертах.
- Все, что сказал после заявлений Президента министр Фурсенко: "с 2006 года будем уходить от единой тарифной сетки, которая сегодня является основой всей тарифной системы. Вместо 14 существующих разрядов оставим 3-4 базовых ставки, учитывая стаж и классность педагога". Со стажем более-менее понятно, а классность как будет определяться и кем? Переход на отраслевую систему оплаты приведет лишь к более субъективному подходу: нравишься директору - получишь больше, не нравишься - будешь в ущемленном положении.
Если учесть, что средств на это не прибавляется, кроме 1000 рублей за классное руководство, то мало что переменится. Скорее всего, общественные ожидания в очередной раз будут обмануты.
При такой недальновидности и неспособности прогнозировать социальные последствия решений о какой конкурентоспособности страны можно говорить? Новые технологии не придут в общество, которое сегодня отдает 0,04 процента от ВВП на науку и образование. В СССР и то от двух до четырех процентов вкладывали. Наверное, нельзя ждать, что нынешнее Правительство эти вопросы решит. Я иногда соглашаюсь с профсоюзами, которые требуют более решительных действий. При такой политике и экономике в области образования еще 30-40 лет ситуация в стране не изменится.
Снижение уровня общего образования очень быстро скажется на качестве труда наших людей. Вспомним, как при первых наших успехах в космосе американский сенат поставил вопрос: почему СССР вышел в космос, а не мы? Вывод комиссии был однозначен: победила массовая система образования. Именно она инициирует развитие науки, технологии. Сейчас мы по технологическому развитию, даже в ракетостроении и космосе, уже отстали. Причем сказать, что Минобраз имеет концепцию и программу, способную вытащить российское образование, я как социолог не могу. Средний уровень оплаты труда в образовании не составляет даже половины средней по стране, и конца этому не видно. А без повышения статуса учителя и образования в целом никакой Болонский процесс не поможет.
Многие направления российской реформы образования чиновники от просвещения объясняют вхождением России в Болонский процесс. Это самое "вхождение" безоглядно объявляется величайшим благом, с одной стороны, и жесткой необходимостью - с другой. И ради этого блага, как некогда ради победы коммунизма, на их взгляд, можно и нужно пожертвовать рядом завоеваний отечественного образования. А в самом ли деле это так уж необходимо? Да и настолько ли хороша западная модель образования, которая предлагается как универсальная, чтобы отказываться от собственного опыта? Обо всем этом мы беседуем с доктором социологических наук профессором КГФЭИ, депутатом Госсовета РТ Флюрой ЗИЯТДИНОВОЙ.
- На самом деле вхождение в Болонский процесс было воспринято педагогической общественностью неоднозначно - и в Москве, и в Казани от членов ученого сообщества я слышала различные доводы "за" и "против", перечисления "плюсов" и "минусов". Да это и не удивительно: однозначную оценку дать этому явлению нельзя.
Вхождение в Болонский процесс открывает для российской системы образования новые возможности. Так, глобализация образовательного пространства приводит к единым стандартам и нормативам, может быть, даже к унификации образовательных документов, что позволит многим нашим выпускникам чувствовать себя гражданами мира. Имея конвертируемые дипломы на руках, они могут искать счастья во многих странах. Хотя сразу оговорюсь: европейские страны ведут протекционистскую политику и в первую очередь зажигают "зеленый свет" для выпускников собственных вузов. Немало есть примеров, когда наши специалисты с конвертируемыми дипломами могут за рубежом устроиться лишь няней или уборщицей.
Кроме того, в мировой системе образования много интересных находок и концепций - к примеру, вальдорфская педагогика. Мы, работая в рамках единой образовательной системы, сможем их перенять и, в свою очередь, поделиться российскими наработками в области образования и воспитания. К счастью, сейчас наши лучшие педагоги вновь заговорили о возрождении коллективизма в воспитании, от которого мы в начале 90-х годов прошлого века столь поспешно и неосмотрительно отказались. А вот за рубежом как раз с большим интересом относятся к возможностям коллективизма в воспитании и обучении. Успех японского группизма произвел впечатление на мировую педагогическую общественность. Психология коллективной ответственности за производственные, образовательные успехи привела к тому, что Япония за короткий период стала одним из наиболее развитых в области промышленных технологий государств.
Но у этой медали - вхождения в Болонский процесс - есть и оборотная сторона. И она связана с тем, что мы, в нынешнем своем состоянии, не готовы следовать духу Болонской декларации по ряду существенных позиций. Одна из главных целей Болонской декларации - обеспечение доступного качественного образования. А можем ли мы, так и застряв на подходе к продуманной рыночной экономике, гарантировать его своим гражданам? Наше нынешнее положение не позволяет нам считать себя полноправными участниками Болонского процесса.
- На такой вопрос нужно отвечать, оперируя цифрами. А вот с цифрами у нас сложно. Пока российская статистика весьма несовершенна, да она в последние 1,5-2 десятилетия особенно и не интересовала властные структуры. Когда я была депутатом Госдумы третьего созыва, по моей инициативе министр образования Филиппов трижды выступал на заседании Госдумы с отчетом об отсеве из общеобразовательной школы и все же ясной картины из его выступлений составить не удалось. Приходится обращаться к иным источникам. Недавно Альберт Лиханов, председатель российского Детского фонда, заявил, что около 2 млн российских молодых людей абсолютно безграмотны, читать и писать не умеют. Причиной тому, на его взгляд, низкий уровень жизни. У многих людей нет возможности не только обучать, но даже одевать детей, чтобы ходили в школу. На селе такая ситуация не редкость, я ее наблюдала в ряде регионов РФ. Это так называемый "скрытый отсев". Причем я считаю, что эта цифра - 2 млн не преувеличивает, а, возможно, даже преуменьшает размеры бедствия. Обратимся к такому коррелирующему показателю, как призыв в армию. Тут уж ничего не скроешь. Если члены призывных комиссий утверждают, что каждый 4-5-й призывник не имеет базового среднего образования (не закончил 9 классов), то это свидетельствует о том, что у нас отсев из базовой средней школы составляет 25 процентов. На этом фоне лихановские 2 млн не так уж велики.
Да и в высшей школе у нас множество проблем. На первый взгляд, она за последние годы просто расцвела. За последние 30 лет в России открыто столько вузов, сколько во всей Европе за 200 лет. Студентов у нас становится все больше. В советские времена был норматив - 176 студентов на 10 тысяч населения. Сейчас на 10 тысяч приходится более 300. Но когда мы анализируем социальный состав студентов и качество образования в негосударственных вузах, оптимизма убавляется. Среди десятков частных вузов в нашем регионе можно назвать 2-3 успешных - таких, как ТИСБИ, КСЮИ, Институт управления, экономики и права, дипломы которых не вызовут вопросов у потенциальных работодателей. Иногда же филиалы столичных вузов открывают в городах республики ...на частных квартирах, а преподают в них люди без степени. О каком уж качестве подготовки специалистов тут говорить?
А многие ли молодые сейчас имеют доступ к высшему образованию? Да на селе едва ли половина. По результатам всероссийского социологического исследования, проводимого ИСПИ РАН, платное образование доступно лишь 12,7 процента молодежи, для 42,1 процента оно сопряжено с необходимостью отказывать себе во всем, для 44,8 процента платное образование недоступно вовсе. И при этом министр образования А.Фурсенко считает нормальным, что прием на бюджетные отделения вузов в 2005-2006-м сокращен на 43 тысячи человек, в основном за счет гуманитарных специальностей.
Образовательное пространство все больше маркетизируется, из уст министра образования и науки РФ идеология его ведомства звучит так: образование - тоже бизнес. Идет его коммерциализация. Между тем именно Министерство образования должно быть возмутителем социального спокойствия. Оно должно бороться за то, чтобы нация имела как можно больше образованных людей, чтобы просвещение пронизывало все слои общества. Но российское Министерство образования это не беспокоит. Они считают, что 15-20 процентов образованной элиты позволят вытащить страну из того системного кризиса, в который себя загнали те, кто выбросил образование из жизни общества. Такой вывод можно сделать сейчас. Да, у нас есть достижения - наши дети выигрывают в международных олимпиадах, но это не подтверждает того, что вся система образования работает эффективно.
- Как известно, в основу концепции высшего образования, подготовленной российском Минобразом, положена вузовская практика, в основном США и Великобритании. В этой связи весьма любопытны результаты анализа образования во Франции, Германии, Японии, Сингапуре, Великобритании и США, предпринятые Энди Грином и Хилари Стидманом по заказу Департамента образования Великобритании и опубликованные Лондонской школой экономики.
Выяснилось, что именно США и Великобритания действовали менее успешно. Они преуспели в подготовке своих элит на уровне международных стандартов, но дать качественное образование большинству так и не сумели. Эти страны не имеют общенациональных учебных планов, национальной системы квалификаций. Аттестаты выдаются по результатам выборочных однопредметных экзаменов. Дипломы присуждаются многочисленными частными экзаменационными советами. От всего этого страдает качество образования.
Страны, которые достигли более высоких стандартов в образовании (Германия, Франция, Япония, Сингапур), как раз стремятся дать качественное образование молодежи из любой социальной прослойки. Там поощряется "культура обучения", когда и дети, и их родители заинтересованы в образовании, а рынки труда и общество вознаграждают тех, кто в этом преуспел.
Мы сейчас свернули на порочный путь, делая ставку на развитие качественного образования для элиты. Гимназии и лицеи становятся островками в общей массе обычных школ. Казалось бы, пример Великобритании и США должен показать, что не этот путь самый эффективный. Надо стремиться к тому, чтобы каждая школа давала достойное и конкурентоспособное образование.
- Когда я училась, не было таких классных кабинетов, как сейчас. Помощниками учителя были доска и мел. Но учителя в большинстве своем были настолько грамотны методически, что умели всех обучить своему предмету. Я пошла в школу, не зная ни одного русского слова, но через некоторое время на уроках русского языка меня уже ставили в пример другим. Я очень благодарна своим учителям.
Сейчас мы этого не находим. В массовой школе, на мой взгляд, картина беспросветная - здесь сегодня практически нет ярких "звездочек". Учителя в обычных школах рабочих и спальных районов не многим в состоянии помочь развитию детей.
Впрочем, вопросы качества образования зависят не только от учителя, а от того, кто стоит за ним. Болонская декларация требует повышения статуса школьного учителя. Да и в декларации ЮНЕСКО от 1993 года говорится о том, чтобы статус и положение учителя в обществе соответствовали качеству его труда. А педагогический труд - один из самых трудозатратных.
Словом, неспроста многие наши ученые не хотели подписывать Болонское соглашение, считая, что нужно сначала подтянуть наши собственные возможности до должного уровня. Добиться равных стартовых позиций для всех детей и всей молодежи. Да и к западному опыту подойти избирательно, взяв только лучшее.
- Все дело в нежелании высоких госинстанций принимать нужные решения. Подумайте: средняя зарплата в нашей республике на 2010 год планируется 14 тысяч рублей. А сколько добавят бюджетникам, тем же учителям, врачам, работникам культуры? Но ведь уже сегодня около 20 процентов населения у нас получает больше 15-30 тысяч. С учетом инфляции бюджетники и в 2010 году останутся на деле все при тех же своих 5-6 тысячах.
А ведь вопрос оплаты в определенном смысле судьбоносный для образования. Еще в 80-е годы я проводила исследования, которые показали, что по призванию в педагоги идут лишь 30 процентов. Сегодня и того меньше - 15 процентов. Но ведь и эти 15 процентов, если не получат нормального содержания, не будут работать в школе. В том-то и беда, что социальная проблема образования не решена. И даже в заявлении Путина о бюджетниках, если о части медиков сказано конкретно, то о педагогах - в самых общих чертах.
- Все, что сказал после заявлений Президента министр Фурсенко: "с 2006 года будем уходить от единой тарифной сетки, которая сегодня является основой всей тарифной системы. Вместо 14 существующих разрядов оставим 3-4 базовых ставки, учитывая стаж и классность педагога". Со стажем более-менее понятно, а классность как будет определяться и кем? Переход на отраслевую систему оплаты приведет лишь к более субъективному подходу: нравишься директору - получишь больше, не нравишься - будешь в ущемленном положении.
Если учесть, что средств на это не прибавляется, кроме 1000 рублей за классное руководство, то мало что переменится. Скорее всего, общественные ожидания в очередной раз будут обмануты.
При такой недальновидности и неспособности прогнозировать социальные последствия решений о какой конкурентоспособности страны можно говорить? Новые технологии не придут в общество, которое сегодня отдает 0,04 процента от ВВП на науку и образование. В СССР и то от двух до четырех процентов вкладывали. Наверное, нельзя ждать, что нынешнее Правительство эти вопросы решит. Я иногда соглашаюсь с профсоюзами, которые требуют более решительных действий. При такой политике и экономике в области образования еще 30-40 лет ситуация в стране не изменится.
Снижение уровня общего образования очень быстро скажется на качестве труда наших людей. Вспомним, как при первых наших успехах в космосе американский сенат поставил вопрос: почему СССР вышел в космос, а не мы? Вывод комиссии был однозначен: победила массовая система образования. Именно она инициирует развитие науки, технологии. Сейчас мы по технологическому развитию, даже в ракетостроении и космосе, уже отстали. Причем сказать, что Минобраз имеет концепцию и программу, способную вытащить российское образование, я как социолог не могу. Средний уровень оплаты труда в образовании не составляет даже половины средней по стране, и конца этому не видно. А без повышения статуса учителя и образования в целом никакой Болонский процесс не поможет.
Газета "Время и Деньги", 29 сентября 2005 г.