Публикации > Просмотр публикации
Роль Кави Наджми в реабилитации Мусы Джалиля
Мои родители (Кави Наджми и Сарвар Адгамова) были знакомы с Мусой Джалилем с конца двадцатых годов, когда тот вместе с семьей жил и работал в Москве. В своей книге воспоминаний "Испытание жизни" (1979) мама с особенной теплотой описывает период их совместной работы в подмосковном доме творчества "Малеевка". Перед нами встает образ Джалиля - жизнерадостного, общительного, дружелюбного, очень красивого человека и в то же время талантливого писателя. Дружба единомышленников вети дни стала еще крепче и теплее. В последующие приезды в Москву отец с матерью часто бывали у Залиловых в гостях, отец и Муса вместе активно работали на 1 -м съезде советских писателей в Москве в 1934 году.
В моих воспоминаниях о страшных тридцатых годах и судьбе моих репрессированных родителей, в опубликованных мною в прессе статьях, упущен один важный момент. А именно: когда отца освободили из тюрьмы (это было 30 декабря 1939 года) и полностью реабилитировали, в деле восстановления его в членах партии и Союза писателей Татарии активное участие принял председатель союза Муса Джалиль. Вот так еще раз они оказались в тесной дружеской связке. И я считаю, что Джалиль полностью выполнил долг близкого друга и товарища. Огромна его роль в восстановлении в Союзе писателей и моей матери, писателя и переводчика художественной литературы, после ее освобождения из лагерей Сиблага и полной реабилитации.
Я, оставшийся сиротой при живых родителях, бесконечно благодарен Джалилю за его смелость и мужество, за то, что он дал родителям возможность вернуться к нормальной жизни и снова заняться любимым творческим трудом.
Теперь о роли отца в деле реабилитации имени Мусы Джалиля. После окончания войны, когда на всех углах говорили, что Джалиль - изменник Родины, когда председатель Союза писателей Татарии указал его жене Амине Кутдусовне на дверь в СП СССР со словами "Жене предателя нечего делать в союзе советских писателей", отец вместе с Александром Фадеевым ходил к уполномоченному ЦК КПСС при президиуме Союза писателей СССР Поликарпову по вопросу реабилитации поэта. Об этом говорится в письме Фадеева жене Джалиля (А. Фадеев, Письма. 1916-1956, Советский писатель, 1973). Во-вторых, о помощи семье М. Джалиля со стороны отца рассказала в своем интервью писателю Рафаэлю Мустафину сама Амина ханум ("Вечерняя Казань", 25,08.1988). Она приводит факты подлинно дружеского отношения к семье Мусы Джалиля:
"Рафаэль Мустафин. К счастью, не все были такими…
Амина Залилова. Конечно, Абсолютное большинство людей помогали -добрым словом, кто материально. Вот и тот день, в Союзе писателей... Стою захлебываясь слезами, Шагу не могу сделать. И тут выходит Кави Наджми. Увидел меня, кинулся, обнял за плечи: "Что с тобой? Что случилось?" Я рассказала, давясь слезами. Он потемнел лицом и сказал только одно слово: "Подлец!" Утешил, как мог, проводил домой. Пообещал лично поговорить с Фадеевым, чтобы таких эксцессов больше не было.
Р.М. Сдержал свое слово?
А.З. Да, вскоре я получила от Фадеева письмо, в котором он высказывал озабоченность нашей судьбой".
Вскоре отец обращается по вопросу реабилитации М. Джалиля в ЦК КПСС. Спустя некоторое время из правления Союза писателей СССР приходит такая открытка:
"10/VII-46 г.
Дорогой Кави абый!
Очень Вас прошу срочно выcлать письмо или копию письма, которое, помнится, было у Вас, о надписи на книге в Моабитской тюрьме (Германия). Его здесь не могут найти. Необходимо представить письмо в ЦК. Никому не говорите об этом. Поцелуйте Сарвар апа. Привет! Разия".
(Фаизова Разия - сотрудница отдела национальных литератур СП СССР. – Т.К.) Кави Наджми продолжает бороться за светлое имя поэта: направляет заявление о его невиновности в ЦК КПСС, президиум Верховного Совета (1947 год), пишет несколько писем А.Фадееву. Эти документы обнаружил в архивах писатель Ибрагим Сапахов. Об этом он написал в своих воспоминаниях под названием "Черные дни", опубликованных в журнале "Казан утлары" (№8, 1992 год).
Отец везде, в том числе в публичных выступлениях, говорил, что не верит в предательство Мусы: он не мог стать изменником в силу своего характера, своего воспитания с детских лет в духе преданности идеалам коммунизма, о чем свидетельствует вся его литературная деятельность. При мне он говорил об этом Гази Кашшафу, Хасану Хайри и многим другим, кто бывал у нас дома.
В 1948 году отец, будучи главным редактором журнала "Совет эдэбияты" (ныне "Казан утлары"), опубликовал в февральском номере статью известного литературного критика 30-40-х годов, а впоследствии доцента Елабужского пединститута Магинур Файзуллиной о поэзии гражданской войны, в которой она рассматривает и творчество Мусы Джалиля. Вот что пишет она об этом факте "совместного мужества" - ее как автора, Кави Наджми как редактора, опубликовавшего статью: "В февральском номере "Совет эдэбияты" 1948 года вышла вторая моя статья, посвященная татарской поэзии периода гражданской войны, где я остановилась на творчестве поэта Мусы Джалиля. Опубликовать ее помог редактор журнала - известный татарский писатель Кави Наджми, которому после выхода в свет этого номера были сделаны строгие замечания со стороны обкома партии и Союза писателей. Но мы остались довольны".
В январе 1952 года отец был в Москве. В гостиницу "Москва" к нему пришли А. Фадеев и М. Шолохов. Они очень долго разговаривали на разные темы, и в том числе по вопросу реабилитации Джалиля. Свидетелем этой встречи была моя супруга Сания Махмутовна Ахтямова, И в последующие годы отец принимает активное участие в реабилитации светлого имени Джалиля и издании его легендарных "Моабитских тетрадей" как на татарском, так и на русском языках. В последнем случае ему помогла многолетняя дружба с выдающимися русскими писателями Константином Симоновым и особенно со Степаном Щипачевым.
Более того, именно К. Наджми первым сделал подстрочный перевод "Моабитских тетрадей" с татарского на русский язык.
Особенно хочу отметить выступление отца с докладом на II съезде советских писателей в 1954 году в Москве, в котором он отразил достижения татарской литературы за 20 лет, прошедших после первого съезда. Луи Арагон, который был участником обоих съездов, в своей книге "Советские литературы" писал следующее:
"Через двадцать лет Кави Наджми, выступая от имени литераторов своей страны перед товарищами по перу, воздает должное Шарифу Камалу, деятельность которого совпала с периодом между двумя съездами, затем говорит о Мусе Джалиле, говорит о Фатыхе Кариме -"певце и солдате, беззаветно служившем советской Родине до последней поэтической строки". Пулями пробита не только его шинель, которая хранится как священная реликвия в казанском музее, но и страницы последних его рукописей. Наджми говорит об Аделе Кутуе, жизнь которого оборвалась в армейском госпитале. Упоминает и других татарских писателей и их произведения", Арагон завершает абзац словами: "Какое по этим именам можно составить представление о литературе, приведшей нас к "Моабитским тетрадям"! Разве это не один из тех народов, писателей которых мы не знаем?"
В шестидесятых годах, когда отца уже не было в живых, наш дом посетила Амина Кутдусовна. Ее встреча с моей мамой состоялась в присутствии моей жены, Амина ханум сказала маме: "Я бесконечно благодарна Кави абый за его смелость и мужество, а также за его титанические усилия по реабилитации имени Мусы. Ведь благодаря таким, как он, свершилось это чудо - имя Джалиля вернули народу. Кави абый был его настоящим и преданным другом. И в тяжелые для нас годы мы всегда чувствовали его моральную и материальную поддержку".
На трехтомнике произведений Мусы Джалиля, который хранится у нас дома, есть дарственная надпись его редактора Гази Кашшафа: "Кави абый с большой сердечной благодарностью за наш совместный труд. 29.11.1956 г, Гази Кашшаф".
И последнее - это слова из письма Разии Фаизовой из СП СССР: "Дорогой Кави абый! ...От всего сердца поздравляю всех вас с присвоением Мусе звания Героя. Эта наша общая победа и радость!"
Я благодарен Гази Кашшафу, Рафаэлю Мустафину и всем остальным людям, внесшим свой вклад в святое дело реабилитации имени Джалиля. Но, как сын Кави Наджми, я прошу восстановить справедливость и по достоинству оценить - не побоюсь этого слова - героическую борьбу моего отца за светлый образ Джалиля.
Тансык НЕЖМЕТДИНОВ
Мои родители (Кави Наджми и Сарвар Адгамова) были знакомы с Мусой Джалилем с конца двадцатых годов, когда тот вместе с семьей жил и работал в Москве. В своей книге воспоминаний "Испытание жизни" (1979) мама с особенной теплотой описывает период их совместной работы в подмосковном доме творчества "Малеевка". Перед нами встает образ Джалиля - жизнерадостного, общительного, дружелюбного, очень красивого человека и в то же время талантливого писателя. Дружба единомышленников вети дни стала еще крепче и теплее. В последующие приезды в Москву отец с матерью часто бывали у Залиловых в гостях, отец и Муса вместе активно работали на 1 -м съезде советских писателей в Москве в 1934 году.
В моих воспоминаниях о страшных тридцатых годах и судьбе моих репрессированных родителей, в опубликованных мною в прессе статьях, упущен один важный момент. А именно: когда отца освободили из тюрьмы (это было 30 декабря 1939 года) и полностью реабилитировали, в деле восстановления его в членах партии и Союза писателей Татарии активное участие принял председатель союза Муса Джалиль. Вот так еще раз они оказались в тесной дружеской связке. И я считаю, что Джалиль полностью выполнил долг близкого друга и товарища. Огромна его роль в восстановлении в Союзе писателей и моей матери, писателя и переводчика художественной литературы, после ее освобождения из лагерей Сиблага и полной реабилитации.
Я, оставшийся сиротой при живых родителях, бесконечно благодарен Джалилю за его смелость и мужество, за то, что он дал родителям возможность вернуться к нормальной жизни и снова заняться любимым творческим трудом.
Теперь о роли отца в деле реабилитации имени Мусы Джалиля. После окончания войны, когда на всех углах говорили, что Джалиль - изменник Родины, когда председатель Союза писателей Татарии указал его жене Амине Кутдусовне на дверь в СП СССР со словами "Жене предателя нечего делать в союзе советских писателей", отец вместе с Александром Фадеевым ходил к уполномоченному ЦК КПСС при президиуме Союза писателей СССР Поликарпову по вопросу реабилитации поэта. Об этом говорится в письме Фадеева жене Джалиля (А. Фадеев, Письма. 1916-1956, Советский писатель, 1973). Во-вторых, о помощи семье М. Джалиля со стороны отца рассказала в своем интервью писателю Рафаэлю Мустафину сама Амина ханум ("Вечерняя Казань", 25,08.1988). Она приводит факты подлинно дружеского отношения к семье Мусы Джалиля:
"Рафаэль Мустафин. К счастью, не все были такими…
Амина Залилова. Конечно, Абсолютное большинство людей помогали -добрым словом, кто материально. Вот и тот день, в Союзе писателей... Стою захлебываясь слезами, Шагу не могу сделать. И тут выходит Кави Наджми. Увидел меня, кинулся, обнял за плечи: "Что с тобой? Что случилось?" Я рассказала, давясь слезами. Он потемнел лицом и сказал только одно слово: "Подлец!" Утешил, как мог, проводил домой. Пообещал лично поговорить с Фадеевым, чтобы таких эксцессов больше не было.
Р.М. Сдержал свое слово?
А.З. Да, вскоре я получила от Фадеева письмо, в котором он высказывал озабоченность нашей судьбой".
Вскоре отец обращается по вопросу реабилитации М. Джалиля в ЦК КПСС. Спустя некоторое время из правления Союза писателей СССР приходит такая открытка:
"10/VII-46 г.
Дорогой Кави абый!
Очень Вас прошу срочно выcлать письмо или копию письма, которое, помнится, было у Вас, о надписи на книге в Моабитской тюрьме (Германия). Его здесь не могут найти. Необходимо представить письмо в ЦК. Никому не говорите об этом. Поцелуйте Сарвар апа. Привет! Разия".
(Фаизова Разия - сотрудница отдела национальных литератур СП СССР. – Т.К.) Кави Наджми продолжает бороться за светлое имя поэта: направляет заявление о его невиновности в ЦК КПСС, президиум Верховного Совета (1947 год), пишет несколько писем А.Фадееву. Эти документы обнаружил в архивах писатель Ибрагим Сапахов. Об этом он написал в своих воспоминаниях под названием "Черные дни", опубликованных в журнале "Казан утлары" (№8, 1992 год).
Отец везде, в том числе в публичных выступлениях, говорил, что не верит в предательство Мусы: он не мог стать изменником в силу своего характера, своего воспитания с детских лет в духе преданности идеалам коммунизма, о чем свидетельствует вся его литературная деятельность. При мне он говорил об этом Гази Кашшафу, Хасану Хайри и многим другим, кто бывал у нас дома.
В 1948 году отец, будучи главным редактором журнала "Совет эдэбияты" (ныне "Казан утлары"), опубликовал в февральском номере статью известного литературного критика 30-40-х годов, а впоследствии доцента Елабужского пединститута Магинур Файзуллиной о поэзии гражданской войны, в которой она рассматривает и творчество Мусы Джалиля. Вот что пишет она об этом факте "совместного мужества" - ее как автора, Кави Наджми как редактора, опубликовавшего статью: "В февральском номере "Совет эдэбияты" 1948 года вышла вторая моя статья, посвященная татарской поэзии периода гражданской войны, где я остановилась на творчестве поэта Мусы Джалиля. Опубликовать ее помог редактор журнала - известный татарский писатель Кави Наджми, которому после выхода в свет этого номера были сделаны строгие замечания со стороны обкома партии и Союза писателей. Но мы остались довольны".
В январе 1952 года отец был в Москве. В гостиницу "Москва" к нему пришли А. Фадеев и М. Шолохов. Они очень долго разговаривали на разные темы, и в том числе по вопросу реабилитации Джалиля. Свидетелем этой встречи была моя супруга Сания Махмутовна Ахтямова, И в последующие годы отец принимает активное участие в реабилитации светлого имени Джалиля и издании его легендарных "Моабитских тетрадей" как на татарском, так и на русском языках. В последнем случае ему помогла многолетняя дружба с выдающимися русскими писателями Константином Симоновым и особенно со Степаном Щипачевым.
Более того, именно К. Наджми первым сделал подстрочный перевод "Моабитских тетрадей" с татарского на русский язык.
Особенно хочу отметить выступление отца с докладом на II съезде советских писателей в 1954 году в Москве, в котором он отразил достижения татарской литературы за 20 лет, прошедших после первого съезда. Луи Арагон, который был участником обоих съездов, в своей книге "Советские литературы" писал следующее:
"Через двадцать лет Кави Наджми, выступая от имени литераторов своей страны перед товарищами по перу, воздает должное Шарифу Камалу, деятельность которого совпала с периодом между двумя съездами, затем говорит о Мусе Джалиле, говорит о Фатыхе Кариме -"певце и солдате, беззаветно служившем советской Родине до последней поэтической строки". Пулями пробита не только его шинель, которая хранится как священная реликвия в казанском музее, но и страницы последних его рукописей. Наджми говорит об Аделе Кутуе, жизнь которого оборвалась в армейском госпитале. Упоминает и других татарских писателей и их произведения", Арагон завершает абзац словами: "Какое по этим именам можно составить представление о литературе, приведшей нас к "Моабитским тетрадям"! Разве это не один из тех народов, писателей которых мы не знаем?"
В шестидесятых годах, когда отца уже не было в живых, наш дом посетила Амина Кутдусовна. Ее встреча с моей мамой состоялась в присутствии моей жены, Амина ханум сказала маме: "Я бесконечно благодарна Кави абый за его смелость и мужество, а также за его титанические усилия по реабилитации имени Мусы. Ведь благодаря таким, как он, свершилось это чудо - имя Джалиля вернули народу. Кави абый был его настоящим и преданным другом. И в тяжелые для нас годы мы всегда чувствовали его моральную и материальную поддержку".
На трехтомнике произведений Мусы Джалиля, который хранится у нас дома, есть дарственная надпись его редактора Гази Кашшафа: "Кави абый с большой сердечной благодарностью за наш совместный труд. 29.11.1956 г, Гази Кашшаф".
И последнее - это слова из письма Разии Фаизовой из СП СССР: "Дорогой Кави абый! ...От всего сердца поздравляю всех вас с присвоением Мусе звания Героя. Эта наша общая победа и радость!"
Я благодарен Гази Кашшафу, Рафаэлю Мустафину и всем остальным людям, внесшим свой вклад в святое дело реабилитации имени Джалиля. Но, как сын Кави Наджми, я прошу восстановить справедливость и по достоинству оценить - не побоюсь этого слова - героическую борьбу моего отца за светлый образ Джалиля.
Тансык НЕЖМЕТДИНОВ
МНЕНИЕ ЭКСПЕРТА
Полагаю, что Тансык Нежметдинов совершенно верно поднимает вопрос о роли своего отца, писателя Кави Наджми, в реабилитации доброго имени Мусы Джалиля. К сожалению, человеческая память обманчива. Как верно заметил А.С. Пушкин, "мы ленивы и нелюбопытны". О роли К. Наджми мне лично много добрых слов говорила Амина Джалиль (некоторые из них приводятся и в письме Т. Нежметдинова). Его имя называл и писатель Константин Симонов, первым опубликовавший подборку моабитских стихов Мусы Джалиля.
И сейчас, в дни столетия со дня рождения поэта, мы должны не просто отдать должное, но и низко поклониться всем, кто принял непосредственное участие в реабилитации М, Джалиля. В числе первых в этом списке стоит имя замечательного писателя и чуткого, доброжелательного человека - Кави Наджми.
Рафаэль Мустафин
Полагаю, что Тансык Нежметдинов совершенно верно поднимает вопрос о роли своего отца, писателя Кави Наджми, в реабилитации доброго имени Мусы Джалиля. К сожалению, человеческая память обманчива. Как верно заметил А.С. Пушкин, "мы ленивы и нелюбопытны". О роли К. Наджми мне лично много добрых слов говорила Амина Джалиль (некоторые из них приводятся и в письме Т. Нежметдинова). Его имя называл и писатель Константин Симонов, первым опубликовавший подборку моабитских стихов Мусы Джалиля.
И сейчас, в дни столетия со дня рождения поэта, мы должны не просто отдать должное, но и низко поклониться всем, кто принял непосредственное участие в реабилитации М, Джалиля. В числе первых в этом списке стоит имя замечательного писателя и чуткого, доброжелательного человека - Кави Наджми.
Рафаэль Мустафин
Журнал "Татарстан" № 2, 2006 г.