Ислам против принципа получения удовольствия


14 ноября прошлого года Председатель Совета Муфтиев России муфтий шейх Равиль Гайнутдин заявил, что жертвами войны в Афганистане стали не те, кто подготовил террористические акты 11 сентября. Настоящей жертвой, по его словам, стало "ни в чем не повинное гражданское население афганских деревень и городов". Он предупредил о том, что "борьба с международным терроризмом" принимает все более агрессивный антиисламский характер" и "усиливает конфронтацию между последователями Ислама и других конфессий". Этому заявлению, сделанному от имени мусульманского сообщества России, предшествовали еще более резкие комментарии для прессы муфтия шейха Нафигуллы Аширова, который назвал войну "преступной" и осудил российское правительство, которое поддержало "американский крестовый поход против Ислама". Аширов говорил о "непосредственной угрозе" американского присутствия в Средней Азии для государственных интересов России. "Если мы пустим сюда американцев", заявил он, "они не уйдут никогда". В прессе все время появлялись сообщения о том, что мусульмане Татарстана, нефтедобывающей республики в 500 милях к востоку от Москвы, вызвались отправиться добровольцами в Афганистан на помощь Талибану и Аль-Каэде.

Воинственных татар, оказывается, было около семидесяти - из 3,8-миллионного населения, приблизительно половину которого составляют мусульмане. Но резкие высказывания муфтиев не предвещали ничего хорошего, и не только потому, что Президент Владимир Путин поддержал Соединенные Штаты в борьбе против терроризма. Взбунтуйся мусульмане Татарстана против Российского правительства, как это было в Чечне, это означало бы хаос в сердце России и потенциальную угрозу экспорту нефти, на котором основана экономика страны. Возрождение Ислама, который в Советскую эпоху подвергался гонениям наряду с Православием, действительно идет полным ходом, и статистика впечатляет: до распада Советского Союза в 1991 г. в Татарстане было всего восемнадцать мечетей - теперь более тысячи; создан Исламский университет, готовящий кадры для мечетей, религиозных общин и медресе. Это возрождение, которое укрепляет татарский национализм, оставаясь умеренным по своей природе, получило поддержку правительства республики во главе с Президентом Минтимером Шариповичем Шаймиевым.

Если это так, то можно было бы предположить, что в Татарстане появились "конфронтационные настроения", о которых предупреждал Гайнутдин. Чтобы оценить ситуацию, я отправился в столицу республики Казань, старинный город на Волге, над которым высится белокаменный Кремль, где соседствуют Русский Православный Собор и Мечеть Кул-Шариф. Мечеть здесь вполне уместна: Ислам пришел в Татарстан до Христианства - в 922 г. н. э.

Жители Казани оказались счастливым смешением татар и русских, мусульман и христиан, которым доступны не только все блага светской жизни, как и повсюду в России, но и многие атрибуты западной, в частности, американской культуры. На улице Баумана - главной пешеходной улице города, расположенной под стенами Кремля, вы найдете элитный парфюмерный магазин, "Рибок" и "Макдональдс". Книжные и газетные киоски в изобилии предлагают жизнеописания Мэрилин Монро, Сальвадора Дали и Альберта Эйнштейна, наряду с продукцией российской бульварной прессы, которая представляет не что иное, как коллаж голых грудей и ягодиц, вперемешку с заметками о сексе и голливудских скандалах. Хорошо раскупаются переводы Карнеги, романы Кланси и Шелдона. Я почти не нашел литературы по Исламу и какой-либо религиозной литературы вообще. Два местных телеканала почти не передают никаких религиозных программ, но множество сериалов типа "Морк и Минди", "Магнум", "Бэтмен", "Беверли Хилз 90210", "Скуби-Ду", и состязания по реслингу, разбавленные второсортными американскими триллерами. За пять дней в Казани я встретил двух или трех женщин в традиционном исламском головном уборе. Все остальные были в меховых шапках, стандартных пальто и ботинках на высоких каблуках.

Отправившись в вечерний поход по городу, я нашел, что здесь есть множество развлекательных заведений, ни одно из которых не вызвало бы симпатий Талибана. Среди них "Манхэттен-Клаб", где клиенты потягивали пиво, водку, и коктейли, развлекаясь под популярные западные ритмы; "Фейшн-Клаб" со стриптизом (привычным в ночных клубах Казани, как и везде в России); и более или менее спокойный бар "Веселый Роджер". Совсем неисламским был "Джентельмен-Клуб", где девушки предлагали клиентам три вида танцев: "простой", "доступный" и "горячий". Если бы я просто хотел выпить, я мог бы пойти в пивной бар "Раки" под Кремлем и провести вечер, потягивая "Красный Восток" (продукт местной пивоваренной компании) или традиционные крепкие напитки. В главном кинотеатре города "Дружба" идут три американских и один французский фильм. Посетителям предлагают пиво, водку, и безалкогольные напитки. В казанском цирке перед ребятишками выступает Дед Мороз (российский Санта Клаус).

Если все это и раздражает мусульман, я не увидел и не услышал никаких признаков этого раздражения. В Казани можно встретить лишь умеренные и робкие проявления Ислама. Я встретился с Габдрашитом Закировым, заместителем ректора Российского Исламского Университета, открытого в 1998 г. Несмотря на то, что обучение бесплатное, в Университете только 148 студентов - это очень мало, учитывая, что только в Казани проживает полмиллиона мусульман. В темно-синем татарском костюме и черной тюбетейке, Закиров выглядел как настоящий мусульманин. Но он выказал полное невежество в отношении высказываний Гайнутдина и Аширова. Война против Талибана и Аль-Каэды, сказал он мне, была "делом политиков", а не верующих, происходила "за тысячу километров отсюда", и он "мало знает о ней". Когда я попытался добиться от него религиозной точки зрения на те события, о которых он знал, он сказал, что может дать только "эмоциональный ответ, не имеющий никакого значения", а затем и вовсе ушел от ответа. Он сообщил мне, что поскольку российский закон о защите свободы слова и вероисповедания признает "особую роль Православной Церкви [которая поддержала американские военные действия после 11 сентября] в истории России", он боится, что российских мусульман теперь будут считать "внутренними врагами", и я понял, что его молчание было вызвано страхом перед государством. Наиболее значимое его высказывание было о том, что политика Москвы должна учитывать интересы российских мусульман.

Я позвонил Абдулхаку хазрату, имаму одной из основных действующих мечетей Казани Марджани. Хазрат отказался обсуждать со мной войну в Афганистане под предлогом того, что "многие уже говорили об этом, так что я не добавлю чего-то нового... Это - политический вопрос, а я не политик". Когда я сказал, что обратился к нему, потому что пишу статью об Исламе в Татарстане, он сделал вид, что плохо говорит по-русски. "О... я с трудом подбираю слова, русский плохо говорю. Извините..."

В Татаро-Американском Региональном Институте, где я посетил занятия по арабскому языку, студенты оказались более разговорчивыми. Эмма, единственная девушка в головном уборе, призналась, что чувствует себя неловко, когда носит покрывало на публике: ее разглядывают и делают унизительные замечания. Преподавательница арабского Зулфия согласилась с ней, сказав, что ее родители были против того, чтобы она носила покрывало: "Ты молодая и красивая, а одеваешься как бабушка!"

Я поднял тему войны в Чечне, которая вызывает столько эмоций в большинстве стран исламского мира - но, как оказалось, не в Казани. Причиной конфликта, сказала Зулфия, были деньги, а не религия; это была "политика", и "мы не знаем, что за этим стояло"; поэтому чеченскую войну "вряд ли" можно назвать "джихадом". А что значит Ислам для студентов? Оказывается, это - родительские принуждения держать уразу и посещать пятничный намаз; всего несколько человек сказали, что подчиняются им, и все защищали право самим решать, какую религию исповедовать. Одна девушка решила, что мой интерес к Исламу неуместен. "Извините, но религию здесь уничтожали в течение семидесяти лет, так что Ислам ничего не значит в нашей жизни. Спросите нас о чем-то другом".

В этом был смысл. Атеистическое образование советских времен, закрытие мечетей и церквей привело к ослаблению веры и религиозных традиций. Свою роль сыграли вековые гонения. После завоевания Казани Иваном Грозным в 1522 г., все мусульмане были уничтожены или изгнаны из города. Его преемники проводили более тонкую антиисламскую политику, в результате чего многие татары приняли Христианство, стали заключаться браки между русской и татарской аристократией. Большинство мусульман в Казани сегодня легко перенимают светские привычки, потому что Ислам - вера меньшинства в преимущественно православном государстве, и местоположение Татарстана в центре России не облегчает контактов с мусульманскими странами на юге России.

На самом деле есть еще кое-что, чем обусловлен сегодняшний атеизм в Татарстане, и почему резкие слова уважаемых муфтиев находят мало отклика в массах, - и это относительно свободный рынок, который обеспечивает татар полным набором западных удовольствий и продуктов, не говоря уже об идеях, которых не допускала советская система. Именно этого управляемого рынком атеизма опасается мусульманское духовенство - и на то есть серьезные основания.